Убежище Ильича располагалось в небольшом хуторке. С десяток домов, ещё полный воды колодец, банька, несколько амбаров, вдоль по улице валялись проржавевшие остовы самосвалов и тракторов, брошенных хозяевами ещё очень давно. Одиночки закрепились здесь несколько лет назад, а местная свора уголовного элемента была жестко и беспощадно вытеснена за пределы посёлка. Бандиты очень долго зализывали раны после того кровопролитного боя и изредка совершали слабые, но всегда безуспешные, налёты на хутор. Вскоре сталкерская братия прочно укоренилась здесь, посёлок обнесли мало-мальски сносным забором с колючей проволокой, на главных подступах к лагерю появились пристрелянные огневые позиции из мешков с песком, где, сменяя друг друга, дежурили ребята.

Вспоминая прошлые события, Сергей прошёл блокпост, кивнув знакомым стражам, миновал три невзрачных домика и зашёл в высокое каменное здание, над входом в который висела широкая доска со странным названием бара, намалёванным белой краской – «Лукоморье». Вполне возможно, раньше это был какой-нибудь дом правления или что-то в этом роде, но, во всяком случае, никого история его особо-то и не интересовала. Служило оно местным трактиром и убежищем от Выбросов, ибо вело к подземному входу в бункер. Именно здесь и восседал Бармен, до блеска потирая пивные кружки свисающим с плеча полотенцем. Здесь же коротали ненастные дни и ночи сталкеры, рассказывая быль и небыль за круглыми столиками, заливали водкой неудачи или отмечали ею же успешную ходку. Но, кроме всего прочего, здесь можно было узнать много нового о жизни в Зоне – стекались сюда горемычные скитальцы со всех её уголков. Единственным требованием было сдавать при входе оружие охраннику Феде – бывалому бойцу, детине весом под сто кило.

Косых, отдав на хранение свой АКС-74 с перемотанным серым тряпьём складным прикладом могучему стражу, прошёл по просторному помещению мимо пустых столиков и приблизился к отлично сколоченной барной стойке, располагавшейся прямо напротив входа.

– Здрав будь, Ильич, – крикнул он толстому усатому мужичку в белой рубахе и серой жилетке с надетым поверх фартуком. Наполовину украинец, наполовину русский, он появился здесь ещё с самого образования Зоны, зарекомендовав себя как простого человека советской закалки, честного, знающего меру торговца. Ильичём он себя позволял называть не абы кому, а лишь тем, кого хорошо знал и уважал.

– Тебе тоже не кашлять! – отозвался он, отложив в сторону газету. И, склонившись над стойкой, шепнул в самое ухо парня. – Принес?

Сергей молча положил перед ним флешку.

– О-о! – схватил сокровенный предмет Бармен. – Молоток! Месяц уже жду её, родимую! Вот… Я знал ведь… Знал, что могу на тебя рассчитывать! Погоди… Ты чего не в духе-то? Неужели обидел кто?.. Так мы его мигом…

– Да не… – скривился Косых, глянув в сторону. – Странное что-то происходит последнее время… Сны непонятные, настроение ни к чёрту… да и вообще, такое ощущение, будто в «воронку» попал…

– Э-э, брат, не узнаю тебя… Всегда такой… эх, да чего говорить, Зона… она, брат, всех меняет, изнутри всё переворошит и всю подноготную, тебе одному известную, выпрет наружу… Да ещё, може, Осень эта, Вечная, так влияет, кто знает? Не беспокойся, пройдёт это…

– Если бы, Ильич… если бы… – хмуро покачал головой сталкер. Глянул на собеседника. – Оплату как всегда?

– Конечно, переведу на твоё имя! – заверил Бармен. Здесь была своя система расчёта – не наличными, а электронными деньгами. На личный счёт каждого одиночки, состояние которого можно было просто проверить с обычного карманного компьютера, начислялись средства, котируемые у любого торговца. И удобно, и быстро, и лишние бумажки в карманах не приходилось таскать.

– Ну, успеха, Ильич! Вечерком загляну! – кивнул на прощанье Сергей, направляясь к выходу.

– Береги себя, Косой! – крикнул ему вслед торговец, вертя в руках пластиковый корпус флеш-карты.

В одном из пустующих домиков через дорогу от Бара Сергей, наконец, умылся, погляделся в мутное заляпанное зеркало. Среднего роста парень лет тридцати, тёмно-зелёные глаза, усталый от коробящих душу невзгод взгляд, прямой нос, тонкие, плотно стиснутые губы. Густые смоляные брови, довольно короткие небрежно торчащие тёмные волосы. «Да, наверное, Ильич прав», подумал сталкер, разглядывая свою физиономию, «меняет Зона людей, причём очень незаметно». Косых хмыкнул, положил рюкзак и оружие у прикроватной тумбочки и решил вздремнуть. Скинув верхнюю одежду и освободив ноги от давящих оков ботинок, он забрался на верхнюю полку двухъярусной кровати. Прибранные и по возможности обустроенные дома – заслуга обосновавшихся здесь сталкеров. В большинстве из них жили они сами, в других располагались на пару ночей пришлые бродяги.

Встав примерно в шесть вечера, Сергей искупался и совершил необходимый туалет в местной бане, заново отстроенной и отделанной одиночками-любителями для общего пользования. И уже со свежими силами оделся, взял своё снаряжение и направился в Бар.

По вечерам «Лукоморье» никогда не пустовало. Слегка и не очень слегка подвыпившие сталкеры громко обсуждали произошедшее с ними во время дальних переходов, поминали павших в битвах с Зоной и Судьбой друзей, хвалились невероятным везением при встрече с кровососами, слепыми псами и другой нечистью отчуждённой земли. Щебет и гам, словно на рынке, сольными партиями ложился на фоновую, доносящуюся из китайских динамиков с прокуренной хрипотцой, старую музыку. Оживлённый смех, отменная кухня и безопасность магнитом притягивали усталые души одиночек в таком количестве, что здесь всегда едва можно было найти свободный столик. Сергей привычно сдал оружие, место которому хмурый Федя сразу же определил где-то в чуланчике за своей спиной и снова сел на скрипнувший под несоразмерной тяжестью табурет. Косых засмотрелся над ним вывеску, где мелом по серой доске было намалёвано: «Хочешь курить – кури в сторонке». Снизу имелась жирная стрелка, недвусмысленно указывающая на выход. Да, Ильич, как ни крути, был за здоровый образ жизни, если таковой вообще возможен в Зоне. Ещё недавно здесь было не продохнуть от едкого запаха дешёвых сигарет, но вскоре, а именно когда у некурящего Ильича сдали нервы, появилась эта табличка. Мол, если уж очень захотелось затянуться, будь бобр – на улицу. Парень хмыкнул, миновал шумную компанию сталкеров, мельком глянул на доску объявлений с редкими обрывками листков с различного рода заданиями и подошел к стойке.


– О-о, какие люди! – Бармен отпустил пиво троим одиночкам и приблизился к Сергею. – Чего изволим?

– Картошечки жареной, котлетку, пожалуй… – вздохнул парень. – Ну и вина красного плесни.

– Как скажешь! – широко улыбнулся Ильич, подал знак рукой стоящему неподалёку пареньку. Тот ушёл куда-то и вскоре вернулся с широким деревянным подносом, на котором горячим животворным паром исходило заказанное блюдо.

– Ну, как, тебе уже лучше? – Бармен налил в гранёный стакан «Кагора монастырского» и поставил перед сталкером.

– В целом, так же хреново… – мотнул головой тот, не желая вдаваться в подробности, отпил багрового вина и принялся за картошку, щедро сдобренную острой приправой. – Слушай, с чем её жарят у тебя? Вкусно-то как…

– Да-а, ничего особенного… Наш повар туда помёт тушкана добавляет, – отмахнулся Ильич, заржав от того, что Сергей чуть не подавился куском котлеты. – Да ешь ты, не боись.

Косых безнадёжно покачал головой и, жуя золотистые кругляшки картофеля, стал расспрашивать торговца о новостях из Зоны. В общем, всё оставалось так же, как и было. «Долг» и «Свобода» объявили об очередном перемирии, бандиты иногда появлялись вблизи хутора, но не предпринимали никаких активных действий. Только военные участили свои рейды. Наверняка опять ищут свои документы, спёртые нашим братом по заказу какого-нибудь торговца. А не надо было, товарищи, лопушиться!

– Косой! Ты что ль? – раздался крик где-то сзади. Сергей обернулся на знакомый голос.

– Костя? – удивлённо воскликнул парень. – Какими судьбами?

Константин Соколов, давний друг и товарищ, побывавший во многих передрягах с Косых плечом к плечу. Около трёх месяцев назад он пропал, ушёл куда-то далеко вглубь Зоны. И вот, вернулся, блудный сын.

– Ха-ха! – Костик радостно обнял Сергея, присел на табурет рядом. – Ну, как ты? Где был, рассказывай.

– Да так, бродил вот по Кордону, Болотам. По мелочи, – Косых доел порцию и допил остатки красного вина. – А ты где хаживал? Говорили, в глубь Зоны подался?

– Да, была такая авантюра… – почесал стриженую голову Соколов, заказав себе еды. – Учёных сопровождал к одному сверхтайному объекту. Потом оказалось, что на этом «сверхтайном» объекте к тому времени не побывал только ленивый. Нормально, да?.. Ну, да ладно… Ты-то как, чего-то неважно выглядишь. Будто с контроллером неделю не расставался.

– Вот и я ему про то же! – вмешался Бармен, вытирая руки о полотенце на плече. – Чего-то надо делать с ним…

– Ладно вам… всё нормально со мной… – скривился Сергей, отвернувшись. – Будто у вас плохого настроения бывает…

– Ну как же, бывает… – кивнул Ильич. – Тока, как говорят мудрые мужи, если у вас, как у зёбры, после белой полосы пошла сплошная чёрная, то вы, батенька, у зёбры в заднице.

Сталкеры вокруг стойки добродушно загоготали, Серега тоже весело усмехнулся.

– Во, эт другое дело… А то, совсем уже на…

Но договорить, на кого смахивал Косых, Бармен не успел. В помещение влетел какой-то парень в рваной куртке. Раскачиваясь, будто буй во время шторма, он кое-как доплелся до середины зала и свалился прямо на один из столиков. Сталкеры, сидевшие за ним, отпрянули, повалив стулья, в тусклом свете ламп было видно, как из многочисленных ранений сочилась тёмная кровь. Бармен и Сергей с Костей и другими парнями рванули к нему. Перевернули на спину и сразу же с отвращением отвернулись. Истерзанное лицо, порванная в области груди кожанка, пропитанная кровью. Глаза у бедняги были выколоты, а раны прижжены. Он пытался что-то сказать, но лишь захлёбывался багряной кровью, что безостановочно вырывалась, булькая, изо рта и отрезанного языка. Наставшую было безмолвную паузу разорвал надорванный нестерпимыми муками предсмертный крик парня. Среди стонов от невыносимой боли отчётливо прозвучало единственное слово.

– Ферма… – эхом повторил за уже усопшим парнем Ильич. Десятки КПК тоскливо пропели, возвещая об очередной смерти их собрата…

– Да где такое видано?.. – брюзжал слюной полный матёрый сталкер Боря Тополев, сидя в кругу других сотоварищей – никто из одиночек и не подумал покидать Бар. – Эти уроды, отрепье уголовное, ваще охренели. Мало им было, когда мы их отсюда попёрли? Ещё захотели, суки…

Он с отвращением и бессильной злобой вмазал своим пудовым кулаком по столу. Жалобно звякнули стаканы и тарелки с чьим-то недоеденным ужином, опять воцарилась тишина, лишь наверху небольшой мотылёк настойчиво бился в тонкое стекло лампочки, стараясь достичь манящего света. Как стало известно, ещё трое сталкеров из той группы, в которой состоял умерший Пётр, не отвечали на сообщения и вызовы. И более чем вероятно, они попали к тем же ублюдкам.

– Да кто сказал, что это бандюки? – внезапно разорвал тишину голос Сергея.

– А кто, по-твоему?.. Белоснежка и семь гномов мать её, а? – сорвался Тополев.

– «Грех»… – спокойно ответил Константин. Сергей удивлённо уставился на него – будто его мысли читал. Вообще, об этой полумифической группировке мало было что известно. Говаривали, что это одна из зомбированных групп тёмных сталкеров, веривших в божественное предназначение Зоны как последнего искупления человечества. Ходили ещё слухи в сталкерской среде о том, что эти религиозные фанатики, носящие чёрные плащи с накинутыми капюшонами, одеянием скрывали свои лысые головы и пустые кровавые глазницы. Но чтобы самим калечить простых одиночек – такое мало кто слышал, а тем более видел. И этому бедняге наверняка просто повезло сбежать.

– Вы с ума посходили что ли? – занервничал Борис. – Какие нахрен «греховцы»? Это сказки… О них давно уже никто не слышал. И… не существуют они вообще…

– Так не слышал никто или не существуют? – вперился Соколов в него. И, повернувшись ко всем, промолвил. – Я так думаю… Какая разница, с кем мы имеем дело? Убили нашего, захватили в плен тоже наших… Да будь это даже армия… своих спасать надо. Тем более, мы знаем где враг… Только, вот что думаю – много людей брать – не вариант… слишком опасно…


– Короче, Борь, – обратился к сталкеру Бармен, – сможешь набрать небольшой отряд? Дело не терпит… А промедление – сам знаешь – смерти подобно…

– Будет сделано… – сурово вымолвил тот, посмотрев куда-то вперёд.

Группа сталкеров из шести человек выступила ещё до рассвета. Боря, кроме вызвавшегося Костю и Сергея, взял в карательный поход ещё троих – вполне опытных одиночек, тех, кто более или менее был знаком с попавшей в плен группой. Косых, разговаривая со своим старым другом, в очередной раз поразился его какой-то невероятной и по-детски простой жизни. Костик не гонялся за деньгами и горами артефактов, не нужна была ему и слава некоего неуловимого следопыта, знающего все тропки Зоны. Почти всегда удивлял Сергея его взгляд, временами мрачный и серьёзный, даже грустный, а иногда беззаботный и весёлый. Порой, всматриваясь в глубины его светло-голубых глаз, ему удавалось заметить там странный блеск, нечто вроде сияния. Соколов излучал, как чувствовалось и казалось Сергею, удивительную уверенность, по-матерински успокаивающую, возрождающую в самых дальних уголках души погасшую было надежду, что всё хорошо и что так оно и будет впредь. И так было всегда – будь они в опасной передряге, отстреливаясь от мародеров или вояк, или сидели у вечернего костра под ясным покрывалом звёздного неба где-нибудь на Болотах. Косых любил поболтать с ним, и каждый раз чувствовал это нечто, что невозможно выразить словами…

– Еще пара километров… – отдышавшись, промолвил Боря, прерывая ход мыслей Сергея. – И доберёмся до этих…

Он запнулся, подбирая слова. Но, видимо, не выдумали люди ещё той лексики, что передавала бы всю палитру его переживаний и мыслей. А посему, он ещё раз шумно выдохнул и продолжил путь.

Сергей вновь взглянул на Соколова. Да, таких людей мало где встретишь, особенно в Зоне. Он будто был не от мира сего, с легкостью и какой-то отстранённостью смотрел на любые проблемы. Как-то, сидя у мирно потрескивающего костра на Кордоне, Сергей наивно, словно ребёнок, спросил у своего друга, в чём же смысл жизни.

– Э-э, брат, – усмехнулся Костя, переворошив головешки. Сотни маленьких огненных мушек быстро взметнулись вверх, но, подхваченные лёгким ветерком, они так же стремительно затерялись где-то в глубине ночи. – Тут не всё так просто… Нашёл у кого спросить…

– А всё-таки? – допытывался Косых. – Ты же знаешь, правда?

– Хех, – опять скривился друг, – да какая разница, каков он – смысл. Главное, чтобы всё, что бы ты ни делал, приносило счастье – и другим, и тебе… Так ведь?.. Ведь этого хотят все живые существа… Счастья… только вот… как его добиться – не знают… Ибо не там они ищут…

– А где же его искать-то? – с нескрываемым интересом заторопился спросить Сергей, чувствуя, что его друг вот-вот раскроет ему самую главную свою тайну.

Костя снова добродушно улыбнулся, глядя на своего собеседника.

– А нигде… Эх… Вот скажи мне, долго ли ты будешь счастлив, неся в рюкзаке дорогой артефакт, если потом влетишь на радостях в аномалию? Принесет ли тебе счастье успешная ходка, если где-то в это время загибается твой лучший друг? Будешь ли чувствовать себя хоть на капельку счастливее в бункере во время Выброса, если завтра забудешь включить дозиметр и загнёшься от запредельной дозы? Поможет ли тебе стать счастливее надёжная винтовка, если она же в свою очередь прострелит голову другому, одной единственной пулей поставив крест на всех его планах на будущее, мечтаниях о том же счастье?.. А в другой момент ты сам можешь стать мишенью такого же сталкера, грезившего о чем-то своем…

– Такова жизнь… – неуверенно пробормотал Сергей.

– Надо же… – изобразив удивление, сгримасничал парень. – Такое счастье и яйца выеденного не стоит. Ибо счастье – это не то, что можно потрогать. Всё, что можно приобрести – можно и потерять. А всё, абсолютно всё, что ты желаешь – преходяще. Его не было ранее, не станет и в будущем. Но, подумай, стоит ли твоё мимолётное счастье того, чтобы отбирать навсегда чью-либо жизнь, калечить кого-то, приносить одни страдания?

– Что же мне теперь вообще ничего не хотеть, как овощу?..

Молчание.

– Знаешь, расскажу-ка я тебе одну историю. Жил однажды один человек. И больше всего в мире он хотел себе дом. Большой-пребольшой. Красивый-прекрасивый. И молил он всех богов, каких только можно, и загадывал его под каждой падающей звездой, и думал он о нём и днем, и ночью. И в конце концов, получил…

– И что? – заинтригованный, спросил парень.

– Через несколько дней умерла его мама. А ещё через некоторое время – сбила его машина, и стал он инвалидом, в коляске. Так скажи мне, брат, счастлив ли он? Ведь он же получил то, что просил… Получил ведь…

Опять пауза, но теперь Сергей просто не знал, что сказать. Противоречивые мысли, путаясь, словно рой мух, суетились в его голове. А Соколов лишь молча сидел рядом и созерцал пляшущее пламя.

– Что же получается… – внезапно вымолвил Косых. – Что бы я ни пожелал для себя, всё принесет мне только горе?

– Вау… – довольно расплылся в улыбке Костик. – Но заметь, это ты сам сказал…

– Так что же мне делать? – повторился сталкер, в голосе его жалостливо прозвучали нотки мольбы. – Забыть о себе, всё раздать, как в Библии? Добрый самаритянин, мать его… Да как же так? А как же я? Как же моё счастье? Только не говори мне, что, чтобы быть счастливым, я должен ради других тут под пули подставляться и помогать каждому встречному…

– Себе… я… моё… – даже как будто задумался Соколов. – Ты… Хм… Ладно, начни с простого. Ответь сам себе: ты знаешь, кто ты?..

…Сергей усмехнулся. Нет... И тогда не знал, и сейчас… И вправду, как говорили древние, истинный поиск начинается с поиска себя. Можно было бы отмазаться перед другими, сказав, что он – Сергей, человек, сталкер на худой конец. Но, каждый раз, когда он и хотел бы остаться удовлетворённым такими ответами, они тотчас же рассыпались гнилой трухой, сползали, будто кожура лука. Всё, что бы ни приходило ему в голову, казалось каким-то наносным, ненастоящим, навязанным ему им самим, другими людьми, цивилизацией. Вероятно, именно с тех пор и стал Косых каким-то рассеянным, забывчивым, погружённым в свои думы, в поиски себя.

– Всё, почти дошли, – выдохнул Боря, снимая свой АК с предохранителя. Сергей тоже, вслед за своими друзьями, передёрнул затвор. Правда, запоздало.

«Давай, соберись», – пробормотал он тихонько себе под нос. Костик мельком глянул на него, как-то по-отечески хлопнул по плечу и подошёл к Боре. Сергей оглянулся. Небольшие холмы с гривой ржавых лесов где-то на горизонте, земля была устелена высохшей после дождя желтовато-бурой травой, иногда попадались одинокие деревья с рыжей кроной или кустарники, что, несмотря на соседствующие аномалии, разрастались порой до внушающих размеров. Чуть дальше, на северо-восток виднелся наполовину рассыпавшийся шифер трёх зернохранилищ. Все вместе они образовывали собой букву П, во внутреннем пространстве которой понурыми великанами покоились остовы различной техники, начиная от тракторов и самосвалов и заканчивая «Москвичами» и «Нивами». Брошенная на произвол судьбы и Зоны с самого первого взрыва на ЧАЭС, ферма вскоре опустела, начала разваливаться. Лишь иногда здесь ненадолго останавливались передохнуть одиночки. Чаще же за потрескавшимися низкими стенами хранилищ укрывались бандиты и остальной сброд Зоны всех мастей. Нехорошее это место, люди это знали и сторонились мрачного комплекса, а потому и любой здравомыслящий сталкер дважды подумал бы, прежде чем устраиваться здесь на ночлег.

– Значит так, парни, – образовав небольшой круг, почти шепотом заговорил Боря, – выдвигаемся тихо. Костик и Толян – он повернулся к парню со снайперской винтовкой Драгунова – впереди со мной, Сергей – левый фланг, Николай – на него посмотрел высокий сталкер в сером комбинезоне с «Винторезом» – ты справа. Ну а тебе, Вадим, прикрывать придётся нас всех.

Молодой мужчина с недельной щетиной в плотном кожаном плаще с американским помповым ружьем Чейзер сурово кивнул. «Вот, блин, нервы у парня… Спокоен, как на пикнике…», – подумал Косых, разглядывая соратника. Сам он хоть и не первый день Зону топтал, но иногда, а особенно чаще в последнее время, его переполняла неуправляемая тревога и страх. Причину сего он давно перестал искать, а потому просто старался, как мог, переживать эту непонятно откуда свалившуюся депрессию. «Наверное, как точно подметил Ильич, это всё чёрная полоса».

– …Чёрт его знает, какие сюрпризы нас ждут там. Так что, давайте, ушки на макушке – вы мне все живыми нужны. Всё, потопали.

Мгновенно распределившись, члены отряда мерным шагом двинулись в сторону хранилищ. Где-то наверху бледным привидением повисло солнце на тусклом куполе неба, затянутого непроницаемой серой вуалью. Лёгкий утренний ветерок освежал, ерошил пряди волос на головах сталкеров. Вдруг Тополев вскинул вверх зажатый кулак. Все присели, парень с СВД прильнул к прицелу. Сергей, насколько позволяла видимость и острота его зрения, заметил у самых ворот левого хранилища одного мародёра, с автоматом наперевес и биноклем, через который тот то и дело ощупывал местность. Чуть дальше, в глубине комплекса, скрываясь за кузовом отработавшего своё ЗИЛа, сидели возле небольшого костерка ещё трое. А вот сколько их ещё было в зданиях – неизвестно. Заметив, что другие начали рассредоточиваться по периметру, Сергей в очередной раз ругнулся из-за своей невнимательности и, пригнувшись, пробежал чуть вперёд, спрятался за широким стволом дуба. Вдыхая запах сырой разбухшей коры, он расслышал едва различимый шёпот.

– Коля и Толик – берёте на себя тех у костра, – проговорил Тополев, почти не двигая губами.

– Кастратов, что ли?

Все, поперхнувшись воздухом, еле сдержались, чтобы не загоготать. Ясно понимая, что нервы у товарищей на пределе, Толян не мог не выдать одну из своих бесчисленных острот. Что тут скажешь – одесская кровь.

– Все, поехали! – выдохнул Боря и вместе с оставшимися членами группы взял под прицел ворота обоих хранилищ.

Внезапно с верхушек деревьев за комплексом сорвалась стая ворон. Разреженным чёрным пятном они, будто испугавшись чего-то, взметнулись куда-то вверх, закружились в беспорядочном танце, каркая неведомые, только им понятные слова. Даже невооруженным глазом было заметно, как все бандиты у костра дружно подняли головы, разглядывая живое облако. И снайперы не преминули воспользоваться такой возможностью.

«Кар», – семимиллиметровый патрон покинул СВД и в мгновение ока достиг своей цели. Почти бесшумно опустился ренегат с ровной едва заметной дырочкой у левого уха. Его друзья медленно обернулись, озадаченно уставившись на упавший труп.

«Кар», – и снова звуки уже двух выстрелов из снайперских винтовок слились с жалобным криком ворон. Мародёры начали было подниматься, в предсмертном ужасе хвататься за оружие, собираясь поскорее спрятаться, спасти свою жизнь. Но лишь для того, чтобы так же, как и их собрат упасть на ледяную землю Зоны. Бездыханными.

Стоявший у ворот охранник, заслышав выстрелы, начал вскидывать автомат, одновременно перебегая внутрь периметра, под защиту старой техники. Но вновь уже очередь Бори, застрекотав, будто косой подрубила его ноги, беспрепятственно пронзила лёгкую куртку. В движении он крутанулся и, споткнувшись, почти без звука рухнул в небольшой кустарник. Тут же заговорили «Калашниковы» Сергея и Кости – из ворот появились ещё трое, но уже в тёмных оборванных плащах и чёрных масках с накинутыми капюшонами. И видя, как опускались на колени умирающие, теперь никто уже не сомневался, что в деле были замешаны и греховцы, и бандиты.

– Вперёд… – чуть слышно шепнул Боря, но услышали его все.

Мерным шагом они, словно кошки, просчитывающие каждое своё движение, стали продвигаться к комплексу. Даже ветер перестал завывать в ушах, вороны скрылись где-то далеко, нарастающая тишина вдавливала внутрь барабанные перепонки. Замедленными толчками сердце перегоняло кровь по жилам, гулко отвечало ему в унисон всё внутри у каждого из бойцов. Подойдя прямо к стальным воротам, сталкеры распределились по трое на каждый вход. Сергей тихонько потянул на себя массивную покрытую ржой дверь левого хранилища, пропуская вперёд Вадима и Николая. Зашел сам. Внутри было крайне темно, и лишь изредка попадались прорехи в крыше, сквозь которые лучился дневной свет. Осторожно ступая по земляному настилу, они ощупывали цепким взглядом пространство вокруг себя. Мусор, смятые пачки сигарет «Прима», обрывки старых советских газет, гнилые доски, прислонённые к обшарпанным стенам. Где-то впереди сваленные в кучу деревянные коробки скрывали кого-то, чей необычайно высокий силуэт смутно вырисовывался в полумраке здания. Дав сигнал своим, Сергей стал чуть быстрее продвигаться вперёд. Детектор жизненных форм на поясе Николая, молчал, показывая, что никого, кроме них троих, в помещении не было. И, подойдя ближе к укрытию из ящиков и коробов, бойцы поняли почему. Перед ними, схваченные за горло прочными верёвками, свисающими с потолка, шатались трое сталкеров. Даже лохмотья бывших комбинезонов не могли скрыть страшные раны, что испещряли их тела. Кровь больше не капала с трупов, но земля под ними по-прежнему была ещё сыра и, несмотря на царящий в хранилище мрак, казалась ещё более тёмной. Как и у бедолаги, умершего на столе в «Лукоморье», пустота заполонила выжженные глазницы, вокруг рта были тёмные разводы запёкшейся крови. Николай, прикрывая нос и рот рукой, осмотрел их поближе.

– Мертвы… причем давно… – выдохнул он, отойдя в сторону. – Сутки, не меньше… Мы бы всё равно не поспели…

Вдруг раздался оглушительной силы взрыв, от которого ёкнуло в груди у каждого. «Что?.. Что случилось?.. Живы ли свои?..» Трое сталкеров осторожно, но торопливо направились к выходу. Выйдя на улицу, парни остановились, ноги будто охватил бетон, не давая пошевелиться, хотя от увиденного у них непроизвольно сжались пальцы на рукоятках оружий. У внутренней стены правого хранилища, метрах в двенадцати от одиночек опустившись на колени стоял Костя, держась за правый бок, из которого сквозь прорезиненный комбинезон мерно струилась кровь. В правый висок его упирался ствол пистолета Макарова. Рядом стоял высокий мужчина в плаще с капюшоном глубоким настолько, что лицо его почти полностью тонуло в глубине тёмной ткани, в правой руке он так же держал пистолет, насколько можно было разглядеть – украинский Форт-12. Конечности Сергея моментально похолодели, он судорожно сглотнул, ещё крепче стиснув автомат, готовый как никогда ранее на убийство. Убийство этого подонка, покусившегося на жизнь его друга и уже отнявшего жизни пусть и не самых близких друзей, но всё же боевых товарищей. От пылающей во всём его существе огнём ярости и всезатмевающего гнева он не сразу различил, что противник заговорил.

– …Быстро… Иначе ему несдобровать… – медленно каким-то скрипучим голосом промолвил убийца. – Как тем двоим…

Он кивком указал в сторону, где у распахнутых ворот в густой бурой траве в неестественных позах лежали тела Бори и Толика. У Сергея всё внутри закипело, он хотел было вскинуть оружие, но вдруг встретился взглядом с Костей. Опять… Опять этот спокойный и тёплый взгляд… Даже перед лицом смерти он будто был не здесь, будто его не держал на мушке бандит, будто мысль о скорой кончине не касалась его сияющего сознания.

– …Эй, чмо с ушами, те особое приглашение надо? – уже нервно проговорил тот, вырывая Сергея из сумбура размышлений. – Бросай волыну, гнида…

Сергей поглядел по сторонам и, увидев, что его собратья уже кинули на землю свои винтовки, тоже нехотя и с негодованием спустил на ремне автомат.

– Отпусти его… – слова тяжелыми булыжниками вылетали из горла.

– Тут я решаю, что делать, ублюдки, – выкрикнул мародёр. Видно, нервы и у него тоже не были железными.

– Сам ты ублюдок, мразь радиоактивная… – не сдержался Вадим, сделал шаг в его направлении. Сергей схватил его за руку, не давая сделать глупость. – Чтоб тебя псы чернобыльские…

Бандит быстро вскинул свободную руку с Фортом. Ненависть скривив, обезобразила его лицо, коварным и зловещим шепотком в глубине души заставила немедленно потянуть за курок. Дёрнулся затвор, раздался выстрел, оглушающий, хлопком пробивающий лобную кость Вадима. Сергей вздрогнул, посмотрел на друга. Парень ещё удивлённо смотрел на своего убийцу, когда подогнулись его колени. Мгновенно потяжелевшее тело разорвало сцепленные с Сергеем руки и грузно упало в зашелестевшую прелую листву.

– Ещё кто-то так думает? – удовлетворённо и надменно покосился он на безоружных сталкеров. – Ну-ну, молчите… для вас же лучше…

– Зачем вы убили группу одиночек? – голос Сергея дрожал, готовый сорваться.

– Зачем? – даже как удивился ренегат. – А зачем, нахрен, ты убиваешь? Зачем вы, мать вашу, выбили нас тогда с хутора? Зачем? Каждый выживает, как может… Это Зона, урод, неужели до сих пор не понял?.. Либо ты, либо тебя… Третьего не дано… Все просто… Тем более помогали нам эти фанатики, «греховцы», блин, долбанные. Хоть у них и мозги совсем повернуты, но издеваться они умеют. У них это что-то вроде ритуала жертвоприношения… Так-то… Но потом свалили они куда-то, взяли и упёрлись молча в глубь Зоны. Ну да ладно, не суть… Главное, вас, недомерков, стало меньше… Хотя вам уже всё равно должно быть. Молитесь богам своим, суки…

В этот же самый момент Костя, превозмогая смертельную усталость и головокружение, вдруг резко встал с коленей, развернулся по короткой дуге влево, захватывая руку с направленным на него стволом. Закрутил её и навалился всем телом на локоть, вдавливая плечевой сустав в землю. Но ренегат всё же оказался сильнее. Он рывком выпрямился, сбрасывая парня, развернулся к нему и с невероятной силой впечатал ему ногой в солнечное сплетение. Уже беспамятный Костик отлетел на пару шагов назад, пробороздив спиной ещё метр по сырой земле. Николай тут же рванул свой Кольт из кобуры на бедре. Выстрелы прозвучали почти одновременно. Пуля из надёжного американского пистолета задела правое плечо мародёра, а ПМовская прошла навылет чуть ниже левой ключицы Николая. Он согнулся, выронив оружие, затем сам тихонько опустился на землю.

– Вечно вы, уроды, норовите фокусы выкинуть… – промолвил бандит, осматривая плечо. Судя по его хладнокровному и ровному тону, ранение для него было, как для слона укус блохи. – Рэмбо хреновы…

Он резко вздёрнул Макаров и еще раз выстрелил в лежащего Николая. Тело его лишь вздрогнуло и окончательно обмякло. Ренегат перевёл оружие на Сергея. Парень, наблюдавший всю стремительную сцену с оцепенением и ужасом, как никогда понял – это конец. В самом прямом смысле. И самое страшное, что это не было компьютерной игрой, где можно было заново начать уровень или просто выключить компьютер. Не было это и сном, жутким кошмаром, от которого, проснувшись, оставалось лишь успокоить бешеный перестук сердца. Его сейчас убьют, без права на второй шанс. Этот мародёр – хладнокровный и умелый убийца, а значит шансы на то, что он забудет сделать контрольный в голову равны нулю. Почему-то вспомнилась казавшаяся фантастической история, что он прочитал ещё в университете. Когда-то в Судане жил один колдун-абиссинец, позволявший за определённую плату стрелять в себя заезжим европейцам из пистолетов и ружей. Пули, вылетая из стволов, кувыркались и падали к его ногам. А один из стрелков попросил за пять франков выстрелить в абиссинца, уперев ствол прямо в грудь. И тот согласился. Раздался выстрел. Старинный ствол разнесло до самого приклада, а колдун, целый и невредимый, даже не вздрогнул. Знакомый Сергея, услышав эту историю, сказал, что в экстремальной ситуации некоторые действительно могут каким-то образом искажать пространство вокруг себя, тем самым отклоняя вражеские пули. Но Косых, насколько себя помнил, такого, к сожалению, не умел… Да, странен человеческий ум… И чего только ни лезет в голову за миг до смерти.

А потому парень даже не сразу услышал выстрел. Лишь когда правую грудь пронзило острой раскалённой иглой, он понял. Понял, что ухмыляющийся бандит всё-таки спустил курок. И что ничто уже его не защитит. Как говорили древние мастера боевых искусств, «…силы в схватке требуется ровно столько, чтобы отбить летящую в грудь стрелу. Но, если стрела пропущена – никакая сила уже не послужит защитой…» От импульса, что несла собой пуля, покинув зияющее мертвецким холодом дуло, сталкера отдёрнуло назад, нагло вырвав из задумчивости. Сергей, сдерживая растекающуюся по телу ледяную волну, дрожащей рукой нащупал за спиной рукоять ножа, выхватил его, обнажив блестящее лезвие. Тут же округу огласил второй раскат грома, и левый бок, по которому, казалось, прошёлся поезд, прошило навылет. Нож выскользнул из коченеющих пальцев, обильным ручейком потекла кровь, пропитывая ткань куртки. Сергей рухнул на колени, затем медленно повалился на бок. Сквозь слипающиеся веки и смазывающийся круговорот красок он в последний раз глянул на своего убийцу, на багровеющее марево неба, предвещающее начало Выброса… И наступила тьма…